500 слов от "еду" к "иду"
Еду, еду, еду.
Где линия М? "Вы не знаете, где линия М? Подскажите, павильон 56 — это туда?". Бегу по вещевому рынку.
В таких местах всегда зрительно перегружаюсь: обрывки цвета и формы, всё свалено в кучу и разбросано от бетонного пола до потолка. Коробки лежат на тележке, как огромные пакеты молока — аляповатые, но чёткие прямоугольники. Среди всего безобразия глаза выхватывают понатыканных людей на стульях и табуретах — торгуют.
— Десять ноль один. Да, десять ноль один, там точно есть, — позавчера говорил мне смуглый мужчина, стоя в лестничном пролёте.
Я неслась мимо комнат десятого этажа, пропуская встречных индусов в тюрбанах. Один из корпусов гостиницы "Севастополь" тоже рынок, но абсолютно сюрреалистичный: те же кучи, издалека неясных цветов и форм, но всё это обрамлено стенами гостевых комнат. Тут в лифтах много смуглых мужчин, говорящих на непонятном языке, они едут сверху вниз и снизу вверх, выгружая и загружая большие безликие коробки. Но там не было того, что я искала.
Еду, еду, еду.
Девушка напротив ставит на колени ослепительно красный рюкзак. Когда слышится звонок, шуршит руками по карманам. Но это не ей, а пожилой леди:
— Лёлюшка на лето у тебя? Передай, что я ей лолы купила. Лолы. Лол. Она знает, что это такое. Да почему ты так колготишься?
Что такое лолы непонятно: сквозь целлофан просвечивают большая картина в голубой рамке, длинный розовый рулон и кислотно-жёлтый ценник "250 р".
Где метро, да где метро? Бегу.
Линия, линия, запятая перехода. На ступеньках меня встречают потерянный билет и маленькая принцесса — то ли наклейка, то ли картинка. Оставляю их за спиной, бегу.
Водитель маршрутки невозмутим. Спортивный костюм мутного синего цвета кажется то ли подвыцветшим, то ли потёртым. На остановке заглядывает в паутинку трещин на экране смартфона и кладёт его вблизи кошелька, явной подделки под Gucci. Я сижу рядом: можно смотреть в широкое лобовое стекло и ни о чём не думать.
Едем, едем, едем.
Мы движемся по выделенной полосе, но местами разметка испарилась с асфальта, оставив только ямки в форме буквы "А". Люди заходят и выходят. Задают вопросы. Я слышу интонации, но не разбираю слов. Через музыку в наушниках пробивается только уверенное бурчанье водителя: "Можно… Можно… Можно…". Всем всё можно! Хорошо…
Едем, едем, едем.
Перепрыгиваю в автобус. Две женщины напротив, одинаково нахмурив брови, изучают макулатуру — журнал и газета. У каждой с обратной стороны по кроссворду — судоку и классический. За окном мелькают дома и люди, кислотно-жёлтые, как ценники, знаки "осторожно, дети". У поворота церковь. Давно ли?
Огибая двор бегу по доскам мимо блёклых полотен ограждений. Скоро здесь будет метро, и с каждым разом строительные работы откусывают всё больше от игровой зоны детской площадки. Сегодня она кажется совсем зажатой и обиженной: горки и песочница упираются в забор, а за ним пустует огромная вытянутая яма. Здесь очень тесно не только вещам, но и людям.
Пришла. Выдохнула.
Вечером меня подбросят до метро. Я буду бегать между двумя остановками: тут долго ждать, тут тоже. Холодно.
Прыгаю в автобус. Едем.
Прыгаю в троллейбус. Обрыв.
Водитель, мягко поведя плечами, с улыбкой говорит: "Транспорт у нас такой… неуклюжий". Смотрю в карты: стоят все — и здесь, и за поворотом, и до конца улицы. Озябшими пальцами переключаю плеер. Придётся проверить точность карт.
Иду, иду, иду. Наконец-то.
#менятекстдрайвит #текстдрайв
